— Лорд Каллиам, — крикнул он и метнул свой клинок. Доусон смотрел, как окровавленная сталь описывает дугу в небе. Время, казалось, замедлилось. Рукоятка, порядком потрепанная, была сделана из темной кожи. По центру самого лезвия сбегала канавка для крови. Доусон вытянулся, подхватывая клинок в полете. Последний убийца бросился к нему, и Доусон, по-прежнему стоя на коленях, парировал его атаку.

Упавший бандит застонал, приподнялся, было, на руке, но снова соскользнул в ширящуюся красную лужу.

Доусон поднялся. Двое убийц переглянулись, и Доусон прочел страх в их взглядах. Да, он ранен, а его спаситель безоружен. Да, они равны числом. И, тем не менее, такой внезапный переход от трех нападающих и жертвы к бою почти на равных поверг нападающих в смятение. Бандит шагнул назад, слегка повернувшись, будто хотел убежать. Губы Доусона презрительно искривились. Эти мужчины были трусами.

Он нанёс удар чужим мечом понизу, быстро и сильно. Мужчина отскочил, неуклюже парируя. Справа от Доусона бандит с ножом вскрикнул и набросился на его безоружного союзника. Раны Доусона перестали болеть, холодок от замерзающей на его груди собственной крови заставил его хищно усмехнуться. Человек с дубиной отступил на шаг, и Доусон стал наступать на него, согнув колени и держа центр тяжести тела внизу, а тело — сбалансированным и готовым к атаке. Когда увесистая дубина вновь пронеслась мимо, Доусон нырнул в описываемую ею дугу, принимая удар на ребра, а сам ударил лезвием вперед. Дыхание бандита вылетело, как белое перистое облачко. Под пальто явно была броня. Убийца не был мёртв, но он был оглушён. Доусон развернулся, наступил каблуком на ногу противника, и нанёс оголовком меча короткий, сильный удар в лицо. Запястье Доусона ощутило безошибочно узнаваемый хруст ломающегося хряща.

Убийца пригнулся и набросился на него, изо всех сил пытаясь опрокинуть. Доусон заскользил назад, его ботинки с трудом удерживали его на ледяной улице. Верзила весил больше него, и рассчитывал, что это поможет ему в схватке. Он недооценил характер Доусона.

Доусон бросил меч, схватил верзилу за волосы левой рукой, но не для того, чтобы отпихнуть его голову, а чтобы зафиксировать её. Он воткнул большой палец глубоко в глазницу противника, изогнув его в суставе. Произошло нечто тихое и ужасное, и мужчина завизжал от боли и страха. Доусон оттолкнул его и бандит упал на колени, прижимая руки к изувеченному глазу и сломанному носу.

Человек с ножом и спаситель Доусона кружили друг перед другом. Руки спасителя были широко расставлены и безоружны. Порез на его левой руке кровоточил, роняя багровые капли на белый лёд и чёрную мостовую. Вокруг собиралась толпа. Мужчины, женщины и дети с широко раскрытыми глазами жадно впитывали жестокое зрелище, не смея вмешаться. Доусон пнул хныкающего на тротуаре бандита с дубиной и обернул ремешок его дубины вокруг своего запястья. Во взгляде человека с ножом мелькнула паника, и Доусон покрутил увесистую дубину в воздухе, пробуя её вес и баланс.

Мужчина с ножом бросился бежать, подбрасывая вверх куски снега своими тёмными ботинками позади себя. Толпа расступилась, опасаясь удара его небольшого ножа и позволив бандиту сбежать. Крестьяне, простолюдины и слуги давали дорогу себе подобному. Он искал в себе ярость за то, что простые жители Камнипола позволяют бандиту бежать, и не находил её. Трусость и стадная безопасность в крови у низкорожденных. С таким же успехом он мог бы корить овец за блеяние.

Убийца, упавший первым, лежал совершенно неподвижно, вокруг него кровь текла ручьём. Второй детина с дубиной тоже понемногу затихал, впадая в болевой шок. Спаситель Доусона присел на корточки, осматривая свою повреждённую руку. Он был молод, с мускулистыми руками и плечами, волосы были обрезаны ножом. Лицо его казалось знакомым.

" Пожалуй, мне стоит вас отблагодарить," — произнёс Доусон. К своему удивлению, он запыхался.

Вновь прибывший покачал головой.

— Я должен был подоспеть раньше, мой лорд, — сказал молодой человек. — Я держался слишком далеко позади.

— Слишком далеко позади? — сказал Доусон. — Ты преследовал меня?

Мужчина кивнул, избегая смотреть ему в глаза.

— Зачем это? — спросил Доусон.

— Ваша леди супруга, мой лорд, — сказал мужчина. — Она наняла меня после того, как вы отказались от моих услуг. Она приказала мне обеспечить вашу безопасность, сэр. Боюсь, я плохо справился со своей работой.

Ну конечно! Охотник из кухни, который вернул ему обломок рога, пропитавшийся собачьей кровью и оскорблением. Его имя Винсен Коу. Доусон никогда не спрашивал у Клары, что она сделала с парнем, но, безусловно, она не могла просто вернуть его на место вопреки слову мужа. А признать, что он был несправедлив к парню, было бы очевидно ниже его достоинства.

— Ты ошибся, — сказал Доусон.

"Лорд?"

"Я никогда не видел вас ранее, и я не из тех, кто отказывается от услуг человека вашей храбрости таланта."

"Да… то есть, нет, милорд."

— Значит решено. Идем со мной, смажем наши маленькие царапины.

Коу встал.

"Мой меч, милорд?"

— Да. Он может нам понадобиться, — сказал Доусон, указывая на лежащий клинок, весь в грязи, крови и саже. — Кажется, я отпугиваю всех толковых людей.

Маркус

Огонь и кровь. Мериан пронзительно кричала из-за всех сил, как может кричать только ребенок и в этом крике слились ее боль, страх и негодование. Ее глаза смотрели на него, ее руки тянулись к нему. Маркус пытался заставить свои парализованные руки дотянуться до нее, и, шевеля ими он пробудил себя ото сна.

Крики мертвых оплетали прохладный воздух пока он поднимался, все еще в полудреме ожидая увидеть пшеничные поля и величественные мельницы Эллиса. Вместо этого над ним изгибалось испещренное звездами небо Биранкура, за ним на востоке гряды гор маячили в темноте без малейшего намека на рассвет. Запах гари из прошлого уступил место сладкому и вяжущему запаху ледяных лилий и предчувствие плещущейся в отдалении соленой морской воды.

Он лежал, откинувшись на свернутой постели, и ждал, когда сон растворится. Привычно, он погрузился вниманием в свое тело. Сначала ослабло кольцо, сдавливающее горло, потом исчезла тяжесть в груди. Медленно рассосалась и пропала боль в животе. Вскоре оставалась только привычная пустота под ребрами, но он знал, что она безопасна.

Это боевые шрамы. Некоторые теряют ногу или руку. Некоторые — глаза. Маркус же потерял семью. И, как старые солдаты догадываются о приближении дождя по ломоте в сросшихся костях, он страдал сейчас. Это ничего не значило. Это всего лишь его личная непогода, и, как любое ненастье, она должна миновать. Только на миг его кошмары ухудшились.

Караван спал, и погонщики, и мулы спали этой глубокой ночью. Сторожевой костер мигал на холме над ним не ярче звезды, но оранжевым, а не голубым. Маркус направился к нему. Сухая трава шелестела под ногами, и полевые мыши брызгали в разные стороны. Силуэт Ярдема Хэйна виднелся у маленького костра. Он сидел, развернувшись спиной, чтоб свет не притуплял зрение. Рядом с ним обнаружился менее знакомый контур. Маркус подошел так близко, что различал слова.

"Форма души?" — спросил Мастер Кит. "Мне кажется, я не понимаю, что ты имеешь в виду."

"Именно так. У души есть форма," — сказал Ярдем. Своими широкими руками он жестикулировал в воздухе. "И судьба была создана душой. Что бы ни подготовил мир нам, форму твоей души определяет, что ты делаешь с ней, и как ты обращаешься со своей судьбой."

Маркус повращал ногой, царапая землю достаточно громко, чтоб дать знать о своем появлении.

"Доброе утро, Капитан," сказал Ярдем не оборачиваясь.

— Промываешь нашему магу мозги своими суевериями?

"Да, сэр."

"Будь осторожен, Кит," — сказал Маркус, вступая в неясный круг света. "Ярдем — бывший священник, знаешь ли."